- Вы говорили, что у вас в жизни все двоится. Почему?

- Я родилась 8 марта 1949 года. Но во время оформления свидетельства произошла ошибка, и мой день рождения был записан 18 марта. Мама решила, что это даже лучше, у меня будет два праздника и 8 марта, и день рождения и не стала вносить исправления в дату рождения. А у меня в жизни стало все двоиться.

- Можете привести примеры?
- Например, одновременно я дружила с мальчиками, которых звали Викторами Васильевичами Романовыми. Один из них стал моим мужем. А второй не поверил, когда я ему об этом сказала.

- Значит, у вас всегда есть два варианта?


- Да, с тех пор жизнь мне часто давала два варианта развития событий, словно путаясь - какой подходит мне и для какой даты рождения. Нельзя менять даты и имена. Меняется судьба. Или получается неразбериха. С другой стороны, у меня всегда есть два варианта, а, значит, есть возможность выбора.


- Вы родились в Москве?


- В поселке Ильинка в пригороде Москвы. Этот поселок был задуман, как город-сад еще до революции владельцем железных дорог Николаем Карловичем фон Мекк.
И это действительно был прекрасный поселок с вековыми соснами, с прямыми просеками, инфраструктурой вплоть до спортивной площадки, кинозала, и домами-теремами для работников железной дороги. Мой прадед по маминой линии был таким работником. На огромных участках не разбивали огороды, а вешали гамаки, сажали цветы и собирали белые грибы и ландыши. А на огромной веранде пили чай и смотрели на природу, которая была хороша в любое время года. Слушали гудки паровозов и знали, что сейчас по просекам пойдут дачники, сошедшие с поезда.

После революции терема в Ильинке стали коммуналками. И все же нашей семье остался второй этаж из трех комнат двух огромных чуланов и широких коридоров с крутой лестницей и отдельным входом, с тремя кафельными печами и прекрасным видом на четыре стороны. Это был замечательный дом. С особым запахом и своей аурой. Образ этого дома я внесла в одно из своих произведений «Худо и Добро».
Мне хотелось, чтобы он был увековечен.
Потому что до сих пор самые приятные впечатления у меня остались от Ильинки и того дома. От просек, покрытых иголками сосен, от запаха флоксов и бузины и от гудка паровозов.

- Вы так вкусно рассказываете, что уже хочется туда поехать.

- Когда мы были маленькие, я приезжала к бабушке и тете в Ильинку, мы с братом вылезали из окна на широкую крышу, играли там и смотрели на самолеты, которые приземлялись на аэродроме Быково. Они летели прямо над нашей крышей, низко-низко. На их крыльях прекрасно были видны звезды, номера и надписи, и фигуры летчиков. А потом я написала книгу, в которую вошла и эта история, и несколько других. «Таинственные и удивительные истории, произошедшие с жителями старой Москвы, рассказанные очевидцами и пересказанные их домочадцами». Мне хотелось поскорее запечатлеть то, что я слышала в детстве, чтобы эти истории остались и не пропали. А там истории, рассказанные моими бабушками, родителями и правнучкой Крузенштерна, которая была нашей соседкой по коммуналке. Всю жизнь мне хотелось вернуться туда и посмотреть, и вспомнить.


- Мне кажется, этого делать не надо. Прошлое вернуть нельзя. Будет сплошное разочарование.


- Вы правы. Пусть прошлое останется в памяти таким, каким было дорого твоему сердцу. А я все-таки поехала, но… Несколько совершенно не симпатичных не гармонирующих друг с другом коттеджей стояли среди вырубленных сосен. Ничего, кроме сожаления, я не получила.


- Кем были ваши родители?


- Мама работала в военкомате. Она была прекрасным и очень добрым человеком. Надежда Громова. Родилась она в центре Москвы, а в тридцатых ее родители переехали в Ильинку. Там мама училась в той самой школе, в том самом классе, про который была написана книга Юрия Ильинского «Опаленная юность». Мальчишки девятого класса ушли на фронт добровольцами, и почти все погибли. Это был мамин класс. И об этом я слышала с самого детства.


- У вас ведь глубокие исторические корни?


- Да, мама была потомком славной фамилии Карпинские, сведения о которых, датированы даже XII веком. Она часто вспоминала, как к нам приезжал дядя Леша Карпинский и играл на гавайской гитаре. Постоянно вспоминала Александра Петровича, и гордостью произносила его звание и профессию – Академик, президент Академии наук, геолог-минеролог!


- Родственные связи поддерживаете?
- Все эти родственные связи потихоньку ослабли. Потому что у каждого своя жизнь, а те, кто объединял родню, умерли, или погибли, или были репрессированы. А следующие поколения много чего не знали и не помнили.


- О Карпинских стоит писать.
- Для того, чтобы упомянуть всех известных Карпинских и описать их вклад в историю, правда, надо написать целую книгу. И я взялась за это еще в конце того века. Появились компьютеры и интернет, можно было легче делать записи и хранить их, и выставлять на сайтах. Я набрала много материалов, копаясь три года в исторической библиотеке.

Но потом поняла, что объять необъятное невозможно! А хотелось идти все дальше и дальше вглубь веков. Еще я увидела по коротким записям в книгах их жизнь, и она оказалась не всегда легкой и безоблачной, какой мы представляем жизнь дворян. Их сопровождали не только балы и романтика.
Они принимали участие в войнах, получали ранения, кого-то несправедливо сажали в застенки тайной канцелярии, кто-то умирал рано. Они были учеными, священниками, врачами, военными, юристами.

- Они оставили какие-то записи?

- Очень многие из них писали. Кто богословские труды, кто научные, а кто заметки в газеты. В интернете есть историческая ценность. - «Дневник священника Карпинского». Теперь его дневник изучают.


- А что-то связанное с вашими предками вы написали?


- Написала книгу «Приключения маленького Гена» с темой предков и генеалогии. Я подсчитала, сколько минимально было у человека предков двести лет назад. Если считать от моего рождения, то двести лет назад у меня было сто двадцать восемь предков. Они все мои предки, но они-то этого тогда не знали. 128 человек!
Они жили в разных местах, и понятия не имели, что через двести лет их кровь будет бегать по моему телу. Если бы я пришла к ним и сказала: «Здравствуйте, дорогие мои. Вы мои прапрабабушка и прапрадедушка», то они удивились бы и не поверили. И, может быть, даже и в гости не пригласили бы. А ведь они мои! Вот такой парадокс.


- Это жизнь. Попробуйте от вас пройти в будущее на двести лет вперед. Какой-нибудь ваш далекий праправнук не проявил бы к вам ни малейшего интереса.


- Согласна. Но ведь не было бы меня, не было бы и его!
А если идти все дальше и дальше по векам и тысячелетиям, тогда можно увидеть, что земной шар полон следов, которые оставляли предки. И так странно посмотреть из дальней точки в сегодняшний день. Мы все несем факел жизни, зажженный нашими предками. И если мы есть, значит, эстафета не прервалась.

- Вы упомянули Николая Карловича фон Мекка.

- Николай Карлович был другом нашей семьи и подарил маленькой Наденьке - моей маме - словарь немецкого языка. И всегда говорил, рассказывая ей что-то:
«Учись Наденька, будешь, как твой дедушка, Академик Карпинский.
Очень жаль, что, когда была жива моя мама, я не расспросила ее обо всем этом точнее, и у меня осталось много вопросов и белых пятен. А фотографии все сгорели во время пожара дома бабушки в той самой Ильинке, где хранилась вся старина. - А ваш рассказ «Клад» связан с фон Мекком?

- Да. И мама, и тетя рассказывали, что когда им было не больше пяти лет, они на его даче зарыли клад. И находилась там в коробочке вместе с открытками, куколкой и ее одежкой одна очень дорогая вещичка. Выкопать бы этот клад сейчас. Но… Дача была потеряна, и клад остался где-то под елочкой. Теперь она, наверное, огромная, если ее не срубили. Николая Карловича расстреляли в 29-м году. А был он прекрасным человеком, и многое сделал для развития железных дорог нашей страны.

- Вы ничего не сказали про папу.

- Мой отец Петр Гаврилович Хоменко был сыном донского казака из станицы Краснощековской. Семья была зажиточной, и после революции потеряла все. Его отец – мой дед - пропал в гражданскую.

А бабушка осталась с четырьмя детьми без крыши, без средств. А еще и тиф тогда гулял по стране. Боясь за жизни детей, она отдала их в детский дом. Фамилии детям присвоили так, как они их произносили. И старший стал Фоменко, а папа неправильно выговаривал букву и стал Хоменко.

- Что стало с бабушкой и двумя сестрами?

- Это белое пятно. Одни вопросы. Документы найти очень сложно. Говорят, архив сгорел во время войны. Поэтому про эту ветвь я знаю мало.

- А ваш папа?

- Попав в армию, отец показал себя отличным запевалой, и его направили учиться актерскому мастерству. Отец стал артистом драматического театра в Ташкенте. И первая его роль была в спектакле «Собака на сене». Про него писали хвалебные статьи в газетах, и, посмотрев его в роли анархиста в пьесе «Оптимистическая трагедия», режиссер фильма «Первая перчатка» Фролов пригласил его сниматься в этом фильме.
По некоторым обстоятельствам этого не произошло. Позже папа окончил режиссерские курсы.


- Я так понимаю, что вы выросли в театре?


- Мое детство было связано с многочисленными переездами, поездами, городами и людьми. Самое главное, с театром, в котором я была часто на репетициях. Я бегала за кулисами, и по пустому фойе, по подсобным помещениям, по бутафорной, костюмерной.
Я учила роли вместе с актерами и подсказывала им, когда они забывали слова. Мне очень нравилось находиться в пустом театре. Тогда можно было облазить все его уголки, посмотреть на сцену со всех мест, побегать по лестницам, зайти за кулисы. В такое время театр был мой! Я вспоминаю время перед спектаклем, когда фойе заполнялось публикой. Это было что-то особенное!
Женщины в черных платьях со стеклярусом или из крепдешина, бусы, клипсы, броши. Туфли на каблуках, прически, духи! Они заполняли все пространство. Мужчины - часто в военной форме, или в костюмах. А этот шум из многих голосов. Все это создавало особенную ауру.
Свет казался тяжелым, а буфет таким соблазнительным с коробками конфет. Эта аура окутывала, поднимала настроение. Было ожидание чего-то очень торжественного, интересного и волнующего. А когда тушили свет и зал медленно погружался в темноту, занавес открывался! Какие были пьесы. Какие были декорации! Какая игра актеров! И взрослые, и дети любили театр. Детям устраивались елки, дарили подарки и призы за выступления. Я там набрала кучу игрушек за стихи и песни. А потом после елки был спектакль. И дети кричали: «Шарик, Шарик, баба Яга! Вон там она!» А Шарика играл папа. И дети приносили ему конфеты, как настоящему песику, который спасает детей от бабы Яги. Во взрослых спектаклях он играл главные роли - Бальзаминова, Курочкина, Боленгброка…

- Вы так занимательно рассказываете о детстве…

- О моем детстве можно долго рассказывать, потому что именно тогда я получила массу впечатлений. И поэтому, я написала книгу «Детство Лапиндрожки», где показана не только моя жизнь, но и жизнь людей в то время, ее быстрые изменения и даже исторические события.
В то время я впервые узнала, что появились телевизоры. А мы жили при керосиновой лампе и ездили в санях по снегу. Сейчас смешно, но в яслях на праздник нам давали подарки, которые состояли из куска краковской колбаски, двух яичек, плавленого сырка, мармелада и хлеба.
После войны, всем хотелось лучше накормить детей. Это сейчас в подарках электронные роботы, машины, куклы Барби. Шоколадкой уже никого не удивишь.

- А потом, как у всех, школа…

- Да. До восьмого класса была отличницей. В школе мне очень нравилось устраивать школьные праздники, делать стенгазеты и участвовать в школьных конкурсах. Поучилась в музыкальной школе на аккордеоне. И потом легко перешла на фортепьяно.

- А после школы куда поступали?


- Поступала в МЭИ, но мне не хватило одного балла. Решила пойти работать и учиться на вечернем отделении.

- Так учиться намного сложнее…

- Согласна, тем более, что я выскочила замуж, и у меня родились две дочки. Институт я не бросила, хотя было тяжело - ни воскресений, ни праздников. Стала инженером-конструктором, работала в Мосгортрансе. И у меня там были очень хорошие перспективы для роста. Но начались 90-е, предприятие приватизировали, и работа там остановилась.


- Как переживали то смутное время?


- Этот трудный период я смогла пройти. Работала на Шаболовке в ВГТРК. Это второй канал российского телевидения. И проработала там 25 лет.


- И начался новый век…

- К этому времени я уже была вдовой, мои дочери выросли, вышли замуж, росли двое внуков.

- И вы решили заняться творчеством?

- Творчеством я занималась всегда. У меня было много друзей в разных странах. И я решила путешествовать.


- Много стран объездили?


-Много. Но моим фаворитом стала Франция. Я там бывала по четыре раза в год. Мои друзья меня принимали с удовольствием и ко мне приезжали. И чего я только с ними не видела. Мы объездили всю Францию и близлежащие страны. А сколько сюжетов это дало! Я назвала эту жизнь и менталитет - другим измерением. И, естественно, написала книгу.


- Ваше творчество как-то на вас отразилось? Я говорю о вашем раздвоении, возможности выбора.


- Один сюжет моей книги «Шутки Духов Рождества» был с мистическим продолжением. Я написала книгу про то, как женщина прилетела в Страсбург, а ее никто не встретил. Дело близилось к Рождеству, и оставаться в аэропорту было тоскливо. Она поехала к друзьям на такси. И встала перед закрытым домом! Там никого не было! К соседям не зайдешь, на улице слишком промозгло.
Что делать? Героиня попробовала открыть боковую дверь, ведущую в гараж и кухню. Дверь открылась. Теперь она была в безопасности и с горячим кофе. Но друзей так и не было.
Дальше шла мистическая история. Прошло года три, и со мной все повторилось, как в книге. Меня не встретили, я стояла перед закрытым домом в холод и ледяной дождь. И тут вспомнила, что так уже было в книге и возможно я смогу войти в ту дверь. И я вошла. Дом был пуст. Я ждала друзей, но они не ехали.
И я уже решила, что они попали в аварию. Ведь никогда они не оставляли меня одну, всегда встречали. А тут! Праздник мог обернуться горем! И я чувствовала в этом свою вину. Ведь это меня они поехали встречать. Я сидела и тряслась. И молила, чтобы нашлась причина, по которой они меня не встретили, и что они живы и здоровы. И тут я снова вспомнила свою книгу, на какой ноте я ее закончила. Подумала, что раз все идет по книге, то и закончиться должно по книге. А в ней все кончалось прекрасно! «Значит и сейчас мои друзья вернутся», - думала я.
Так и вышло. Но получается, я описала события, которые произошли в будущем. Вот вам опять двоение.

- Вы увлекаетесь мистикой?


- Просто мистических или странных событий со мной было очень много. Поэтому я написала книгу, собрав там все эти истории. «Странные бабушки, таинственные прохожие и незваные гости». А потом набралась еще одна книга из историй, случившихся с моими знакомыми. Вся ценность этих историй в том, что они реальные, хотя в это трудно поверить.

- Вспомните что-нибудь интересное из ваших путешествий.

- Как-то с моими французскими друзьями, мы путешествовали по замкам Бельгии. И остановились в городе Шимей. Я зашла в магазин сувениров. За прилавком стоял симпатичный мужчина. Он улыбнулся, и мы разговорились. Оказалось, что это был принц Филипп де Караман - 22 принц Шимей - владелец замка, при котором был этот магазинчик. Я узнала, что его прабабушка - это знаменитая подруга Жозефины Тереза Тальен - богиня Термидора. Я ушла оттуда с кучей подаренных мне сувениров, получила автограф принца на этикетке пива, которое выпускают принадлежавшие ему пивоварни.
Я удивилась его простоте в общении, дружелюбию. Принц рассказал про замок, про то, что занимается его восстановлением и реставрацией, археологическими раскопками. Показал тетрадь, в которой собирал материалы оккупации замка немцами во время войны. Ну, не могла я оставить это без своего внимания, и ввела образ принца в свою книгу «Ресторан у Крокодила».

- Вам везет на встречи с интересными людьми?

- Очень везет. В Бельгии, например, я познакомилась с премьер-министром страны Элио ди Рупо. Меня удивило, что премьер-министр просто так, без охраны бродил по городу. Спокойно разговорился со мной и согласился сфотографироваться.


- Вы верите в чудеса?

- Верю! Потому что со мной происходило очень много удивительных событий. Как, если не чудом объяснить случай, произошедший со мной, когда я еще училась в институте.
Был 1973 год, я делала курсовую. Наткнулась на задачу по теории механизмов, для решения которой у меня не было ни лекции, ни просто схемы. В учебнике ее тоже не было. Где ее взять схему? Возможно, ее дал преподаватель на лекции, которую я пропустила? Надо было ехать на другой конец города в институтскую библиотеку и полистать другие учебники. Но надежды на это было мало - учебники расхватывались еще в сентябре.
А на улице зима, холод, дома двое малышей, которых надо оставить одних. Я с тоской в душе вышла на улицу. Отошла я от дома метров на тридцать, смотрю, а с неба вниз летит листочек бумаги сложенный, как солдатский конверт. В полете он смотрелся, как маленький парашют. Планирует парашютик, планирует и плавно опускается на помойку! Прямо в очистки от картошки приземляется! Казалось бы, какое мне дело до мусора?
Но очень захотелось этот листочек поднять. Как будто кто-то мне это подсказывал. Беру я его, а он чистенький, беленький, без пятнышек от мусора. Разворачиваю. А в листочке ровным, мелким, четким подчерком написана именно та лекция, с той самой схемой, которой у меня не было, и за которой я собиралась ехать в библиотеку! Я вернулась через пять минут домой. И все сделала. Я спрятала листочек между своими записями. И все удивлялась, как это могло произойти! Никакая теория вероятности здесь ответа дать не могла.
И реального объяснения не было. Но в руки мне кто-то скинул с неба лекцию! Значит, понимал в этом толк. Значит, знал и видел, что мне очень нужна эта схема, и что мне очень тяжело оставлять детей. Посочувствовал. Чудо?

- Чудо! Вроде простая история, а на самом деле странная и невероятная. А что с листочком?

- К сожалению, листочек я потеряла, может быть, выбросила с использованными записями. Случайно, конечно. А, может быть, он также исчез, как и появился.

- У Вас много интересных находок.

- На находки мне везет. Так однажды я нашла камень, на котором была голова инопланетянина. На другом камешке были выбиты какие-то рисунки и буквы. Я сначала не придала буквам значения, только удивилась, как на таком старом камне, можно сказать, с наскальной живописью, могли оказаться латинские буквы. А потом увидела, что там буквы моего имени. Еще на одном камешке из подмосковной реки были сцены охоты на мамонта. Такие старинные и редкие находки.

- Вы об этом пишите в своих книгах?

- Конечно. Все свои впечатления, которые интересны были мне, я надеюсь, заинтересуют и читателя. Этим пронизаны и все тексты моих книг. Даже если это реальная современная сентиментальная история.

- Вы приверженец больших литературных форм?

- Я начала писать большие вещи в 2003 году. И к настоящему времени у меня выпущено много книг. Среди них и мистика, и фантастика, и лирика, и детские сказки, и сценарий мультфильма, и познавательные книги.

- Уверен, что вы не останавливаетесь на достигнутом. Что в планах?
- Задумано много. Написать про Карпинских, сделать книгу для детей, где будут стихи и сказки, рассказы и картинки.
Я могу рисовать и надеюсь, что у меня получится. Надо закончить книгу о любви и жизни, о Франции. И переработать старые.

- Вы сказали, что пишите давно.
- Начинала я писать в шесть лет. И написала такое стихотворение:

Маленький одуванчик.
Пушистый, как зайчик.
Он совсем небольшой
Рос на опушке лесной
Он рос, рос, рос,
В семена перерос.
Дунул ветер!
Как метель
Одуванчик облетел!
И осталась только ножка
Некрасивая на вид.
Постоит еще немножко
И снежком припорошит.

Смешно сейчас, но это было мое первое стихотворение.
А потом я купила себе маленький блокнотик за две копейки и стала заполнять его новыми стихами.
Вот с того и пошло. А потом я стала писать книги. Первая моя книга была та самая, про таинственные истории старой Москвы. А потом написаны еще и еще.

- Кроме книг, вы ведь еще многим увлекаетесь.

- Стала интересной сценарная работа. Отучилась на курсах, и появился сценарий к большому мультфильму «Сказка Белого Облака».
Увлекаюсь анимацией, осваиваю ее. Занимаюсь видеомонтажом, иллюстрациями. Пишу картины, дарю их друзьям. И теперь они и в Швеции, и в Бельгии, и во Франции, и в Италии, и в Сербии.
Но, конечно, висят в их домах, а не на выставках. В общем, ищу новые формы самовыражения, потому что всегда есть возможность выбора.